Центр неврологии НМИЦ ВМТ им. А.А. Вишневского МО РФ является одним из крупнейших неврологических центров страны. Здесь занимаются лечением всего спектра заболеваний как периферической, так и центральной нервной системы. Мы поговорили с главным неврологом Центра  Иволгиным Александром Федоровичем.

- Александр Федорович, с какими жалобами чаще всего обращаются к вам пациенты?

- Одна из самых частых жалоб, с которыми сталкивается врач-невролог на приеме, - это боль, имеющая самые разнообразные проявления. И зачастую важно разобраться, что скрывается под маской боли: патология нервной системы или “поломка” в других органах и системах, которая является сигналом неблагополучия в них. Вторая по частоте встречаемости - группа жалоб, характерных для неблагоприятного кровоснабжения головного мозга. Начиная от легкой слабости, незначительных головокружений, снижения памяти, что часто встречается при хронической ишемии головного мозга, заканчивая грубыми расстройствами в виде нарушения движений, речи при острых нарушениях кровоснабжения головного мозга после инсультов.

Наш центр неврологии постоянно развивается, внедряются новые методы диагностики и лечения. Среди них  я отмечу проведение ботулинотерапии на высоком профессиональном уровне при самых разнообразных патологиях нервной системы. Некоторые из этих манипуляций не делали даже  во многих центральных клиниках Москвы, когда мы уже начали ими заниматься. Например, выполнение инъекций под компьютерно-томографическим контролем в глубокие мышцы, особенно в шейном отделе позвоночника, где рядом проходит спинномозговой канал. Без визуального контроля выполнять данную манипуляцию просто опасно из-за возможности повреждения спинного мозга. К тому же, без визуализации, будь то КТ-контроль или ультразвуковой контроль, к этим мышцам в целом сложно подойти, ведь речь идёт о точечных введениях. 

По некоторым заболеваниям экстрапирамидной системы - это цервикальная дистония, иначе говоря, спастическая кривошея - мы начали принимать людей уже со всей страны. Если раньше таких случаев у нас в центре насчитывалось 3-5 в год, то сейчас цифры доходят до 30-40 в месяц. Мы создаём реестр этих пациентов по стране, поскольку принимаем не только военнослужащих и членов их семей, но и гражданское население по системе ОМС. 

Вообще, в России цервикальной дистонией в большом объёме занимается порядка трёх - пяти центров. Наш - один из ведущих в данном направлении. Мы уже написали по этой теме много научных статей, рекомендаций, а благодаря накопленному опыту начали проводить на базе центра обучение врачей из других лечебных учреждений. 

Ещё одно направление ботулинотерапии - лечение мигренозной головной боли, которая не купируется приёмом медикаментозных препаратов, головной боли напряжённого типа. Ботулотоксином мы лечим спастический синдром после инсульта или травмы. У 90% спинальных пациентов и у огромного количества пациентов при черепно-мозговой травме встречается спастика, повышенный мышечный тонус, когда конечности не могут разогнуться. Препарат вводится локально, мышца начинает расслабляться и позволяет улучшить реабилитацию пациента. То есть, ботулинотерапия в данном случае - залог успешной реабилитации пациента. 

В центре был открыт кабинет интервенционных методов лечения. Чаще всего это инвазивные манипуляции, связанные с выполнением инъекций глубоких невральных и мышечных структур. Наиболее знакомыми из них являются  “блокады”, выполняемые иглой под ультразвуковым контролем, когда отчетливо видна точка введения лекарственного средства. Во многих клиниках это до сих пор выполняется  “на глазок”, по визуальным ориентирам. Мы же работаем под УЗИ контролем, а при цервикальной дистонии - под двойным контролем, ультразвуковым и электромиографическим.  Это позволяет нам увидеть мышцу с помощью аппарата УЗИ и услышать, как она сокращается, с помощью специальных игл, которые подсоединяются к электромиографу.

Еще одним из новых направлений, получивших развитие в нашем центре, стало изучение патологии сна. Несколько лет назад наш центр получил новое оборудование - полисомнограф.

Благодаря ему мы открыли лабораторию патологии сна, которая является первой и единственной в МО. Здесь мы занимаемся исследованием нарушений структуры сна, проблем, связанных с храпом (они касаются довольно большого количества людей), нарушением дыхания во сне (синдром обструктивного апноэ), синдромом “беспокойных ног”, которые вздрагивают во сне и мешают человеку засыпать.

- Почему эти исследования важны для пациента?

- Патология сна - очень разносторонняя и важная проблема. Тот же болевой синдром может приводить к нарушению сна. В целом при этом начинает расти давление, повышается уровень глюкозы и холестерина в крови, что приводит к развитию метаболического синдрома - с ожирением, сахарным диабетом, гипертонической болезнью. А начиналось всё с нарушения сна… 

Есть в центре и вестибулоплатформа с небольшой степенью подвижности, которая внешне похожа на большие напольные весы. С помощью этого устройства мы проводим диагностику состояния вестибулярного аппарата, определяем, где у пациента находится центр тяжести, смещён он или нет. Но самое главное: человек может восстановить нормальную ось своего тела, привести в норму или потренировать свой вестибулярный аппарат.  

Изучение отклонений со стороны вестибулярного аппарата важно не только при заболеваниях, связанных с грубой патологией нервной системы, но и на уровне “предзаболевания”. Своевременное лечение отклонений в вестибулярной системе и тренировка вестибулярного аппарата особенно актуальны при развитии профессиональной патологии военнослужащих, в особенности среди лётного состава. Важно не довести заболевание до той стадии, когда лётчика приходится увольнять по состоянию здоровья, ведь для подготовки этих кадров тратятся огромные ресурсы - и физические, и материальные. Какие-либо “поломки” на уровне нарушения регуляции можно поправить при правильной, а главное - своевременной диагностике и лечении, что позволяет  возвращать военнослужащих в строй.  

Сегодня у нас появляется новый опыт работы с боевой травмой нервной системы, которая значительно отличается от бытовой, полученной, например, на производстве, на охоте, в обычной жизни. С бытовой травмой пациент поступал изолированно, даже при большом объёме исследований и манипуляций им занималось много врачей. Человек понимал, что ему будет уделено повышенное внимание, всё у него будет хорошо. Пациенты сегодняшнего дня, которые поступают, например, с травмой спинного мозга из зоны боевых действий, находятся в более тяжёлом психологическом состоянии: они пережили психическое потрясение, после которого часто наступает посттравматическое стрессовое расстройство.

- То есть, ваша задача - не только лечить физическую травму, но и восстанавливать психику людей?

- Конечно! Мы лечим не только кости и мышцы, но и душу человека, совместно с психотерапевтами проводим сеансы групповой и индивидуальной психотерапии. Со многими из пациентов занимается медицинский психолог центра. 

- Что даёт вам опыт лечения раненых военнослужащих?

- Поток раненых даёт нам возможность получения новых знаний, ведь современные боевые ранящие снаряды обладают большим разрушающим действием. В то же время он предполагает необходимость быстрого скринингового обследования, точного принятия решений с целью восстановления пациента в максимально короткие сроки. После этого можно более эффективно заниматься его реабилитацией. 

- Вы были готовы к этим событиям?

- Да, мы были к ним подготовлены, поскольку вошли в своё время в программу “Дороги России”. Об этом говорили уже наши коллеги - хирурги, травматологи.

Невролог приглашается на консультацию к каждому пациенту, попавшему в дорожно-транспортное происшествие. Это один из тех специалистов, осмотр которого в этом случае строго обязателен. Он определяет тяжесть травмы центральной нервной системы, помогает хирургам вести больного. В крайне тяжёлом состоянии подключаются нейрохирурги. Дорожная травма не такая массовая, хотя был случай на Новой Риге с большим ДТП, про него уже многие вспоминали. Тогда ночью по команде мы собрались, осмотрели всех пострадавших, отработали быстро и  слаженно. Этот опыт позволил нам в сегодняшнюю ситуацию войти спокойно и профессионально. 

- Как вы пришли в медицину?

- У меня не было ни родственников, ни знакомых из этой среды. Изначально в медицину я идти не собирался, хотя многие говорили, что мне нужно учиться на врача. Я же собирался стать лётчиком истребительной авиации, просто грезил этим, но после школы не прошёл медицинскую комиссию в Армавирское училище истребительной авиации (АВВАКУЛ им. Главного маршала авиации П.С. Кутахова), были небольшие проблемы с околоносовыми пазухами. Мне посоветовали пролечиться и вернуться на поступление через год. 

Ближе к концу года я узнал про ВМА им. С.М. Кирова, где готовят военных врачей, подал документы и поступил. Когда же приехал в Красное Село, мне предложили на выбор три факультета: сухопутный, лётный и военно-морской. Конечно, я выбрал лётный! Окончил 3-й факультет подготовки военно-воздушных сил (сейчас - воздушно-космических), и меня распределили врачом в то самое Армавирское училище. Там я служил в одном из авиационных полков училища (в республике Адыгея) вначале врачом полка, затем - начмедом авиационного батальона, а потом начмедом полка и гарнизона. Видимо, это судьба. 

- Встречаетесь с сокурсниками?

- Конечно, каждые пять лет проходят встречи выпускников в Военно-медицинской академии. Но с некоторыми видимся чаще. Многие из них работают и служат в Москве, и даже в нашем госпитале. Когда мы учились на кафедре авиационной медицины, преподаватели говорили нам: “Вам сейчас мир кажется огромным, страна большой, медицина необъятной, количество военных врачей бесчисленным, но пройдёт время, и вы поймёте, насколько тесен медицинский мир, а мир военной медицины - ещё меньше.” Сейчас мы понимаем: нас, военных врачей, реально мало. Этот коллектив не такой огромный, каким он нам видится в молодости, и каждый врач дорогого стоит.

Беседовала с врачом Наталья Ивашкина

Фото: Алексей Ловен